Шоколад - Страница 91

К оглавлению

91

Какова бы ни была причина, этот городок утратил свой забито-убогий вид, его сменило чувство глубокого удовлетворения и полного довольства. Я понимаю, что теперь я здесь лишняя. Повсеместно в домах Ланскне парочки тешатся любовью, дети играют, собаки лают, орут телевизоры… Без нас. Гийом гладит своего пса и смотрит «Касабланку». Люк, один в своей комнате, чуть запинаясь, читает вслух Рембо. Ру с Жозефиной в своем отремонтированном доме мало-помалу открывают для себя друг друга. Сегодня вечером «Радио Гасконь» передавало репортаж о празднике шоколада, высокопарно провозгласив гулянье в Ланскне-су-Танн «очаровательной местной традицией». Отныне туристы не станут проезжать мимо Ланскне, торопясь посетить другие, более интересные края. Я отметила незримый город на карте.

Ветер приносит запахи моря, озона, жареной пищи, дух набережной Жуан-ле-Пен, блинов, кокосового масла, древесного угля и пота. Столько мест ждут, когда ветер сменит направление. Столько страждущих людей. Как долго на этот раз? Полгода? Год? Анук утыкается лицом в мое плечо, и я прижимаю ее к себе, неожиданно крепко, ибо она пробуждается и что-то обиженно бормочет в полусне. «Небесный миндаль» вновь станет пекарней. Или кондитерской, со свисающими с потолками алтейными гирляндами, похожими на синюю колбасу, и коробочками с коврижками, на крышках которых проштамповано: «Сувенир из Ланскне-су-Танн». Во всяком случае, у нас есть деньги, даже больше, чем нужно на то, чтобы открыть новую шоколадную где-нибудь еще. В Ницце, например, или в Каннах, Лондоне или Париже. Анук бормочет во сне. Ее тоже тревожит запах перемен.

И все же мы сделали большой скачок. Безликие гостиничные номера, мерцание неоновых огней, скитания с севера на юг по велению гадальной карты — все это теперь не для нас. Наконец-то мы, Анук и я, сбили спесь с Черного человека, обратили его в бегство, увидели его истинное лицо. Оказалось, что он просто шут, карнавальная маска. Здесь мы не можем оставаться вечно. Но, возможно, Рейно проторил для нас путь в какое-то другое местечко. Благодаря ему мы сможем навсегда осесть в каком-нибудь приморском городке. Или в селении у реки, с полями и виноградниками. Имена мы изменим. Иначе будет звучать и название нашего магазина. Например, «Чудесный трюфель». Или «Дивные соблазны» — в память о Рейно. И на этот раз мы унесем с собой столько добрых воспоминаний о Ланскне. Я держу в ладони подарок Арманды. Монеты тяжелые, увесистые. Золото красноватое, почти как волосы Ру. И опять я подумала, как она догадалась… сколь сильным даром ясновидения обладала эта женщина. Еще один ребенок — на этот раз не от безвестного отца. Ребенок от хорошего человека, пусть тот никогда и не узнает о нем. Интересно, унаследует ли она его волосы, его дымчатые глаза? Я почему-то убеждена, что у меня родится девочка. Даже знаю, как ее назову.

Все остальное можно оставить в прошлом. Черный человек исчез навсегда. Мой голос изменился, стал более уверенным, звучным. Прислушиваясь, я различаю в нем новые, до боли знакомые интонации. Дерзость, пожалуй, даже ликование. Я распрощалась со своими страхами. И с тобой простилась, татап, хотя твой голос, обращающийся ко мне, буду слышать всегда. Мне больше не надо бояться собственного отражения в зеркале. Анук улыбается во сне. Я могла бы остаться здесь, татап. У нас есть дом, друзья. Флюгер за моим окном крутится, крутится. Я представляю, как слушаю его скрип изо дня в день каждую неделю, каждый год. Воображаю, как смотрю из своего окна на зимнее утро. Новый голос во мне хохочет, будто приветствуя мое возвращение домой. Во мне тихо, нежно ворочается новая жизнь. Анук болтает во сне, плетет что-то нечленораздельное. Ее маленькие ладошки стискивают мое плечо.

— Пожалуйста, татап. — Мой свитер заглушает ее слова. — Спой мне песенку. — Она открывает глаза. Сине-зеленые, как земля, открывающаяся взору с большой высоты.

— Хорошо.

Она вновь смежила веки, а я тихо запела:


Via l’bоп vent, v 'laд 'joli vent,V'la l'bon vent, ma mieт 'appelle...

Надеясь, что на этот раз я просто пою колыбельную. Что на этот раз ветер ее не услышит. Что на этот раз — хотя бы один раз — он улетит без нас.

notes

1

Отlesmarauds (фр.) — презренные.

2

Киска, киска, ты куда? Проходи, не делай зла (фр.).

3

Вот снова дует добрый ветер, веселый ветер,

4

Отroux — рыжеволосый (фр.).

91